Далеко не все пациенты охотно ходят ко врачам, решимости становится еще меньше, когда речь идет о проктологе. Врач такой специальности должен быть не только высококлассным специалистом, знающим все о самых современных технологиях, но и своего рода психологом, который способен деликатно и бережно найти подход к пациенту. Обо всем этом мы поговорили с Татьяной Гармановой, кандидатом медицинских наук, колопроктологом, хирургом, доцентом кафедры хирургии ФФМ МГУ им М.В. Ломоносова, научным сотрудником отдела хирургии МНОЦ МГУ им М.В. Ломоносова.
Кто ваши пациенты и с какими проблемами они к вам приходят?
Мои пациенты очень разные. Я бы разделила их на две большие группы: это пациенты, которые приходят с проктологическими заболеваниями и пациенты онкологического профиля.
Онкологические пациенты – это чаще люди, относящиеся к старшей возрастной группе, обычно им за 50. Онкологические заболевания в более молодом возрасте, конечно, встречаются, но гораздо реже.
Проктологические пациенты – лично в моей практике – в основном женщины. Я очень рада тому, что попала в проктологию. Моя практика показывает, что очень многие женщины стесняются идти к проктологу. К сожалению, нередко это связано с наличием у них негативного опыта общения с врачами такого профиля, которые были достаточно грубы на приеме. Из-за неприветливого отношения многие пациентки стеснялись задать свои вопросы интимного характера и даже не могли рассказать о каких-то своих проблемах. Я женщина-проктолог и считаю свою работу своего рода социальной миссией, так как некоторые пациентки хотели бы общаться только с врачом женского пола, только с таким специалистом они готовы поделиться тем, что их беспокоит.
Учат ли будущих или состоявшихся врачей сообщать пациентам плохие новости и общаться с ними в целом?
Когда я получала образование, нас этому особо не учили, или, по крайней мере, у меня это не отложилось в памяти. Сейчас, насколько я знаю, студентам это преподается.
У меня на этот счет свое мнение. Я думаю, что научить общаться взрослого человека, состоявшегося как личность, очень сложно. Конечно, можно обучить его каким-то общим приемам, но найти подход к пациентам и выстроить взаимодействие с ними каждый врач должен самостоятельно.
Я не скажу, что у меня есть какой-то уникальный или, наоборот, стандартизированный, подход всем пациентам. За те полчаса, которые отведены на прием, я пытаюсь понять человека, разобраться, как ему легче будет пройти этот путь. Кому-то нужно рассказать все нюансы, начиная от того, где будет разрез, какой он будет длины, сколько будет длиться операция. Кто-то, наоборот, предпочитает не знать ничего и доверяется мне – он просто хочет, чтобы проблема со здоровьем была решена, а детали того, как она будет решаться, его не волнуют. За время общения с пациентом я обычно понимаю, к какому типу относится этот пациент, как с ним правильнее строить диалог.
Отдельно надо сказать про онкологических пациентов. Я очень сочувствую этим людям, сопереживаю и стараюсь дать им это понять. При этом я считаю своим долгом дать им полную информацию об их заболевании, о возможных методах лечения, четкие инструкции, что им делать дальше, куда идти с этим заболеванием, какие возможны варианты развития событий, какие возможны варианты исходов, какие возможны варианты лечения.
В целом я выступаю за максимальное информирование. Недавно на приеме был пациент, который жаловался на дискофморт в области анального канала. Я спросила его возраст и порекомендовала сделать колоноскопию. Он уточнил, связано ли это с его жалобами и его проблемами. Я сказала, что нет, но тем, кому исполнилось 50, обязательно необходима колоноскопия. Это как раз то информирование, которое я имею в виду и пытаюсь донести до пациентов.
По своей сути я болтушка и достаточно легко схожусь с людьми. Самый курьезный случай в моей практике был, когда пациентке, пришедшей с жалобами на проктологические заболевания, я расцеживала грудь. Это была кормящая мама, у которой периодически случались лактостазы, в результате я показала, как правильно сцеживаться.
Среди мифов в проктологии очень многие касаются именно колоноскопии. Люди боятся, думают, что это страшно и больно, много и других заблуждений насчет операций и лечения. Их приходится развенчивать на приеме, и на это тратится чуть ли не большая часть того времени, которое пациент находится у меня в кабинете.
Что изменилось в колопроктологии за время, пока вы практикуете?
Я пришла в колопроктологию уже в ее более-менее «современном» варианте и не застала какие-то устаревшие методы, которые сегодня не применяются. Сегодня в ходу лапароскопия и персонализированная медицина, мы не гонимся за стандартами, а находим к каждому пациенту индивидуальный подход.
Однако, технологии действительно сильно шагнули вперед. И МРТ, и КТ дают нам потрясающую дооперационную информацию, а интраоперационные технологии, которые существуют сегодня, позволяют проводить сложнейшие хирургические вмешательства. Недавно мы выполнили операцию, в ходе которой пациенту удалили всю толстую и прямую кишку, при этом на передней брюшной стенке у него остался шрам всего в 5-7 см.
Сегодня все чаще проводятся минимально инвазивные операции, которые позволяют пациентам быстрее восстановиться и вернуться к своей нормальной жизни, чтобы качество этой жизни никак не пострадало.
Как внедрение всех этих технологий влияет на прогноз для пациентов?
Любые операционные осложнения, например, инфекционные, негативно влияют на онкологический прогноз для пациентов в долгосрочной перспективе. Те операции, которые предполагают небольшие разрезы, гораздо реже сопровождаются развитием инфекционных осложнений – это на сегодняшний день доказано наукой.
Все технологии, которые используются сегодня, направлены не только на улучшение краткосрочных результатов, но и в перспективе улучшают онкологический прогноз. В хирургии рака прямой кишки своего рода «технологический прорыв» произошел в 1980-х годах. Англичанин Билл (Ричард) Хилд предложил принципиально по-другому оперировать рак прямой кишки. Такое в современной медицине бывает не так уж часто, так как в большинстве случаев техника проведения операций отработана. В результате из тяжелой, кровавой, непредсказуемой эта операция, с крайне высокой частотой рецидивов, превратилась в хирургическое вмешательство с прекрасными онкологическими исходами, с минимальной кровопотерей и с низким риском послеоперационных осложнений.
Мы постоянно учимся и совершенствуемся, но в моей практике я использую практически все современные инструменты, которые существуют в нашей области. Есть, конечно, какие-то нюансы, различающиеся у каждого производителя, но принципиально все современные технологии в нашей клинике — Клинике медицинского научного образовательного центра МГУ- представлены, я не чувствую дефицита каких-то из них, каждую из них мы используем с завидной регулярностью.
